Натуральные молочные продукты в ущерб рентабельности

Делать йогурт и сметану из молока становится роскошью. Можно ли сегодня получать прибыль, если отказаться от «порошковой» технологии?

Начальник цеха по переработке молока Виталий Куц, под два метра ростом и косая сажень в плечах, показывает производство. Да не цех это, а настоящий современный молзавод. Переходим из одного помещения в другое, а девчата вслед хихикают: дескать, вон наш веселый молочник пошел. А тот им в ответ: не отвлекайтесь от работы, а то сейчас не до веселья будет.

Заводская лаборатория – святая святых предприятия. Здесь рождается качество всех молочных продуктов.

– Кефир, он ведь... как борщ, – говорит лаборант Лариса Борисенко. – Вроде и ингредиенты всегда одинаковые, а вкус получается разный.

А заведующая лабораторией Любовь Мега рассказала, как недавно «запороли» партию молока. Чуть превысили температурный режим, и оно скисло. Готовы были получить по полной от генерального, а тот лишь поулыбался: радуйтесь, мол, значит, с натуральным продуктом дело имеете.

Позже генеральный директор агрофирмы «Аспект» Сергей Лагошин рассказал мне такую историю. Был в командировке, купил в магазине йогурт. Бросил упаковку на заднее сиденье, закрутился и забыл про него. Три дня пролежал он в машине, которая постоянно на солнцепеке. В салоне, когда машина стоит, температура за 50 градусов зашкаливать может. Открыл его – теперь уже для интереса. Что с ним стало?

– А ему хоть бы что! Это ж сколько туда консервантов вбухали, что молочному продукту и такая жара нипочем...

За переработку своего молока агрофирма взялась не от хорошей жизни. Замучили вечные проблемы с тем, как заводы принимают от производителей сырье. То качество не такое, то количество... То второй сорт, то первый. Зимой одна цена, летом – другая. О какой экономике тут можно было говорить? В месяц задолженность по сырью – от трех до пяти миллионов рублей. Денежки вроде есть, а на деле их нет.

Куда только не отправляли молоко – и на Славянский молзавод, и на Калининский, и даже в Геленджик возили. Уж сколько лет, а рассчитаться все никак не могут. Каждый из них до сих пор по миллиону триста тысяч должен. Калининский молзавод, доходило, целых пять миллионов рублей был должен. Потихоньку отдавал. Но уже два года вообще ничего не платит. Абинский завод в предбанкротном состоянии. Значит, плакали денежки.

– Но теперь-то удовлетворение есть? – возвращаю Лагошина к позитиву. – Ведь какой завод отгрохали!..

И получаю совсем неожиданный ответ:

– Да никакого удовлетворения. Нет, что построили, это, конечно, самолюбие тешит. Смогли, значит. Только вот вопрос: зачем мы всего этого добивались?

И поясняет. Свои двадцать тонн молока в сутки – совсем небольшое количество сырья, не окупающее затраты. Нужно еще сырье, а вокруг в хозяйствах всех коров повыбивали. Еще недавно в Славянском районе было семь с половиной тысяч дойных коров. А теперь у Лагошина осталась тысяча двести, а у соседнего рисосовхоза «Приазовский» – еще четыреста. И все. Где теперь брать сырье, чтобы нарастить обороты?

И тем не менее здесь упорно держат курс на качество, хотя при этом страдает экономика. Сегодня в хозяйстве себестоимость литра молока в пределах 13 рублей. Плюс 5 – 6 рублей на переработку. На выходе получается готовая продукция в 19 – 20 рублей. Продают по 23 – 24 рубля. Да, прибыль вроде как и есть, в среднем три рубля с литра молока. Но вся сразу же уходит: то стройка, то оборудование, то обновление автотранспорта, ведь продукцию реализуют не только в Славянске и районе, но и в Темрюке, Геленджике, Анапе, Новороссийске, Крымске.

Бег на месте получается. Вроде ноги вытянул, голова вязнет. Сейчас вот дизтопливо подскочило в цене еще на пару рублей за литр и стоит гораздо дороже, чем литр того же молока.

Генеральный с карандашом в руках доходчиво рассказал, как он быстренько может улучшить экономику предприятия. Добавить в свое натуральное сырье молока из порошка. Пожалуйста, по пять рублей за килограмм, хоть залейся. И рентабельность с 10-12 процентов сразу рванет на два порядка выше, и заработная плата. Не надо будет тогда хранить в магазине молочную продукцию при температуре плюс четыре градуса. Можно просто выложить ее на прилавок и реализовывать при 25 градусах. Сколько проблем с переработкой сразу отпадет, если на консервантах да на улучшителях вкуса! Только потом почему-то растет количество онкологических заболеваний...

– А вот недавно проанализировал, – продолжает Лагошин. – У меня в центре города есть ларек, в месяц он продает продукции на один миллион рублей. Рядом аптека, у которой выручка за такой же период 9 миллионов рублей. О чем можно говорить, о каком здоровье нации?

– Поэтому вы на консерванты не переходите?

– Из принципа. Из принципа и коров своих под нож не пустил. Хотя вполне мог бы, как другие это сделали, и я их понимаю. Рентабельность в растениеводстве выше, чем в животноводстве, да и всю зиму хоть отдыхай. А тут изо дня в день.

– И где же выход?

– В государственной поддержке, – сразу отчеканил генеральный.

– Если не будет государственной поддержки, переработка на селе захлебнется. Сейчас ведь как: если ты открыл хоть маленькую переработку – все, ты уже не производитель молока, а переработчик. Где же логика, когда мы сразу теряем государственные дотации за производство молока?

Был недавно руководитель агрофирмы в краевом минсельхозе. Рассказал, что разговор по этому вопросу там получился обстоятельный. Вроде как и в Минсельхозе России этим вопросом занялись. Но это пока. Пока рассмотрят, пока примут. На что надеяться производителю на селе?

Лагошин надеется на то, что со временем люди поймут: натуральное гораздо лучше, чем консервированное. А до этих пор он и его коллектив готовы терпеть, скрипеть, ругаться в кулачок, но и дальше делать только натуральную продукцию.

– Если руки опускаются, я вспоминаю, что нашей сметаной, сырками, маслом кормят детей в детсадах всего района, учеников в школах, больных в медучреждениях – и сразу снова хочется браться за дело.

Автор: Борис ЗОЛОТОВ
газета «Кубанские Новости»